Корона мечей - Страница 122

122

Движение лодки изменилось, теперь она покачивалась взад-вперед. Может, они уже покинули реку и находятся в том месте, которое называется заливом? Оно должно быть еще шире реки, гораздо шире, по словам Илэйн. Авиенда обхватила руками колени и в отчаянии попыталась думать о чем-нибудь другом. Если заметят, что она боится, стыд будет преследовать ее до конца дней. Худшее еще впереди, как она опасалась, услышав разговор Найнив и Илэйн о Морском Народе. Откуда ей было знать, о чем, собственно говоря, шла речь?

Голубой шелк ее платья казался неправдоподобно гладким, и она, вновь удивившись этому, погладила его. Она вообще не привыкла к одежде с юбками и все еще тосковала о кадин’сор, который Хранительницы Мудрости заставили ее сжечь, когда началось ее обучение, а здесь она носила шелковое платье – их у нее было целых четыре! – и шелковые чулки вместо плотных шерстяных, и шелковую сорочку, которая заставляла ощущать свою кожу так, как никогда прежде. Она не могла отрицать, что платье выглядит очень красиво, а шелк дорогой и редкий, и все же очень странно осознавать, что носишь такие вещи. Женщина может иметь шелковый шарф, чтобы надевать его в праздничные дни, на зависть всем остальным. Мало у кого их было два. У мокроземцев, однако, все обстояло иначе. Не то чтобы все подряд носили шелк, но иногда Авиенде казалось, что каждая вторая уж точно. Огромные рулоны и даже тюки шелка доставляли кораблями из стран, расположенных за Трехкратной Землей. Кораблями. По океану. Вода, простирающаяся до горизонта, и – если только Авиенда правильно поняла – часто, плывя по ней, вообще не увидишь земли. Авиенда чуть не задрожала от такой невероятной мысли.

Все остальные явно не проявляли желания поговорить. Илэйн рассеянно вертела кольцо Великого Змея на пальце правой руки, устремив взгляд в пространство, будто видела что-то за пределами этих четырех стен. Ею часто овладевали беспокойные мысли. Два долга взывали к ней с одинаковой силой, и, хотя сердце больше лежало к выполнению одного из них, она посчитала более важным, более достойным для себя другой. Это было ее право и обязанность – стать вождем, королевой Андора, но она предпочла продолжить поиски. Авиенда ощущала гордость за Илэйн. Хотя для Авиенды такое решение выглядело странным – все равно что поставить нечто превыше клана или воинского сообщества. У Илэйн о многом были очень странные представления. Например, что женщина вообще может быть вождем или – еще удивительнее – что она должна стать вождем только потому, что им была ее мать. Представления Илэйн о том, что достойно, а что нет, тоже были весьма своеобразны, но, какими бы они ни были, она следовала им неукоснительно.

Бергитте, в свободных красных штанах и короткой желтой куртке – наряд, бывший предметом зависти Авиенды, – сидела, перебирая пальцами длинную, до талии, золотистую косу и тоже погрузившись в размышления. А может быть, беспокойные мысли Илэйн в какой-то степени передались и ей. Бергитте была Стражем Илэйн и вообще первой женщиной-Стражем, известие о чем сразило наповал всех Айз Седай во Дворце Таразин, хотя их Стражей оно, похоже, ничуть не взволновало. Обычаи у мокроземцев такие странные, что вряд ли стоит искать в них хоть какой-то смысл.

Если Бергитте и Илэйн, казалось, были просто не расположены к разговору, то Найнив ал’Мира, сидевшая у двери прямо напротив Авиенды, отказывалась от этого наотрез. Найнив – не Найнив ал’Мира. Мокроземцам нравилось, чтобы их называли только половиной имени, и Авиенда старалась помнить об этом, хотя для нее такое обращение несло в себе оттенок некоторой близости или ласки. У нее не было другого возлюбленного, кроме Ранда ал’Тора, но даже его и даже мысленно она не называла столь интимно. И все же ей следует научиться их обычаям, раз она собирается выйти замуж за одного из них.

Глубокие карие глаза Найнив смотрели сквозь Авиенду. Она стискивала свою черную косу с такой силой, что побелели костяшки пальцев, а бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок. Время от времени она издавала слабый приглушенный стон. Правда, Найнив, как обычно, не вспотела; она и Илэйн научили Авиенду этой хитрости. Найнив представляла для Авиенды неразрешимую загадку. Временами храбрая почти до безумия, сейчас она стонала из-за совершеннейшей ерунды, причем выставляла напоказ свой стыд, ничуть не заботясь о том, что его увидят другие. Как могло движение довести Найнив до такого состояния, если вид самой воды совершенно не угнетал ее?

Опять вода. Авиенда зажмурилась, чтобы не видеть лица Найнив, но от этого еще слышнее стали крики птиц и хлюпанье воды.

– Я тут подумала... – неожиданно произнесла Илэйн и на мгновение замолчала. – С тобой все в порядке, Авиенда? Ты... – Щеки Авиенды вспыхнули, но она хоть не дернулась от внезапно раздавшегося звука голоса. До Илэйн, похоже, дошло, что своим вопросом она почти обесчестила Авиенду – раз он был задан, значит, Авиенде не удалось сохранить должную невозмутимость, – потому что и ее щеки порозовели. – Я думала о Николь и Арейне. О том, что рассказала нам Эгвейн прошлой ночью. Как ты думаешь, они могут причинить ей серьезные неприятности? Что ей делать? – Избавиться от них, – сказала Авиенда, проведя большим пальцем поперек шеи. Облегчение, которое она испытывала от разговора, от самого звука человеческих голосов, было настолько велико, что ей стало трудно дышать.

Илэйн выглядела потрясенной. Временами она бывала удивительно мягкосердечна.

– Может, это было бы лучше всего, – сказала Бергитте. Ее имя, похоже, состояло только из одного этого слова. Авиенда чувствовала, что у этой женщины есть какая-то тайна. – Из Арейны со временем, может, и получилось бы что-нибудь путное, но... Не смотри на меня так, Илэйн, не напускай на себя такой возмущенный и чопорный вид. – Бергитте часто вела себя так, что было трудно понять, кто она, Страж или старшая годами первая сестра, которые, как известно, имеют привычку поучать младших, хотят те того или нет. В данный момент, грозя Илэйн пальцем, Бергитте явно выступала в роли первой сестры. – Вас двоих не пришлось бы предостерегать, если бы Амерлин могла попросту отправить их к прачкам или куда-то еще в том же роде.

122