Корона мечей - Страница 17

Алвиарин хранила молчание. Никто из Избранных никогда ничего с ней не обсуждал; они приказывали или требовали.

– Интересное Предсказание. Когда она сказала, что мятеж лопнет, – точно гнилая дыня, так она выразилась? – это было частью Предсказания?

– Не уверена, Великая Госпожа. – Она задумалась, вспоминая. В самом деле, когда Элайда говорила об этом, до Предсказания или во время него?

Месана лишь пожала плечами:

– Как бы то ни было, в любом случае это может пригодиться.

– Она опасна, Великая Госпожа. С помощью этого Таланта она может узнать то, чего ей знать не следует.

В ответ послышался хрустальный смех:

– Что, например? Кто ты такая? Кто твои сестры по Черной Айя? Или, может быть, ты беспокоишься обо мне? Иногда ты бываешь доброй девочкой, дитя. – Серебряный голос явно забавлялся. Алвиарин вспыхнула, она всей душой понадеялась, что Месана примет это за смущение, а не за гнев. – Полагаешь, что от нашей Элайды пора отделаться, дитя? Рано еще, я полагаю. Она пока полезна для нас. По крайней мере, до тех пор, пока молодой Ранд ал’Тор не доберется до нас, и очень может быть, что и после. Разошли ее приказы и проследи за их исполнением. Необыкновенно забавно наблюдать, как она играет в свои маленькие игры. Временами вы, дети, удивительно точно соответствуете своим айя. Может, ей, чтобы добиться успеха, придет в голову выкрасть короля Иллиана или королеву Салдэйи? Вы, Айз Седай, и прежде поступали подобным образом, не так ли? Но не вечно же? Кого она попытается посадить на трон в Кайриэне? Может, заставит нынешнего короля Тира преодолеть неприязнь Благородного Лорда Дарлина к Айз Седай? Или наша Элайда, к ее собственному огорчению, все же прежде подавится? Жаль, что она не воспринимает идею увеличения армии. Мне казалось, что амбиции заставят ее ухватиться за эту мысль.

Встреча явно приближалась к завершению – они всегда продолжались ровно столько, сколько требовалось, чтобы Алвиарин доложила и получила новые приказания, – но у нее еще оставались вопросы.

– Черная Башня, Великая Госпожа. – Алвиарин нервно облизнула губы. Она многому научилась с тех пор, как Ишамаэль впервые явился ей; по крайней мере, теперь она очень хорошо понимала, что Избранные не были ни всемогущи, ни всезнающи. Она стала главой Черных, когда Ишамаэль в ярости убил ее предшественницу, Джарну Малари, обнаружив, что та творила, тем не менее всякие неприятности для Алвиарин и остальных Черных продолжались еще два года, вплоть до смерти другой Амерлин. У нее часто возникал вопрос, приложила ли Элайда руку к смерти этой последней, Сайрин Вайю; одно было несомненно – Черная Айя к этому отношения не имела. При Джарне была Тамра Оспения, Амерлин до Сайрин, которую Джарна выжала, точно виноградную гроздь, – получилось, кстати, не так уж много сока, – а потом представила дело так, будто Тамра умерла во сне. Но самым главным было то, что Алвиарин и остальным двенадцати Черным сестрам из Большого Совета пришлось немало настрадаться, прежде чем они убедили Ишамаэля в том, что непричастны к случившемуся. Избранные не были всесильны и не знали всего, и все же иногда они знали то, чего не ведал никто, кроме них. Задавать вопросы было опасно, очень опасно. И самым опасным был вопрос: «Почему?»; Избранные терпеть не могли, когда их спрашивали: «Почему?» – Как сделать так, Великая Госпожа, чтобы уцелели те пятьдесят сестер, которых она приказала отправить к Черной Башне?

Глаза, сверкающие, точно две полные луны, рассматривали ее, и по спине Алвиарин пробежал озноб. Судьба Джарны вспыхнула в ее памяти. Для всех она была Серой и, как таковая, никогда не проявляла ни малейшего интереса ни к каким тер’ангриалам – до тех пор, пока однажды каким-то странным образом не попала в ловушку одного из них, до которого не дотрагивались в течение столетий, потому что не знали, как с ним обращаться. Как ей удалось привести его в действие, так и осталось тайной. В течение десяти дней никто не мог добраться до нее, слышались лишь ее душераздирающие крики. Большинство в Башне считали Джарну образцом добродетели; когда все, что от нее осталось, хоронили, все сестры в Тар Валоне и те, кто успел добраться до города вовремя, приняли участие в траурной церемонии.

– Тебе свойственно любопытство, дитя, – наконец произнесла Месана. – Любопытство может оказаться ценным качеством – если направлено куда следует. Если же нет... – Угроза повисла в воздухе, точно занесенный над Алвиарин сверкающий кинжал.

– Я направлю его туда, куда прикажет Великая Госпожа, – хрипло сказала Алвиарин. Во рту у нее было сухо, как в пустыне. – Как только прикажете.

Но она должна еще выяснить, следует ли Черным сестрам отправляться с Тувин. Месана пошевелилась, неясно вырисовываясь над ней, так что ей пришлось вытянуть шею, чтобы вглядеться в еле различимое лицо, сотканное из света и тени. Внезапно Алвиарин страстно захотелось узнать, могут ли Избранные читать ее мысли.

– Если ты служишь мне, дитя, то должна служить и повиноваться только мне. Не Семираг или Демандреду. Ни Грендаль, ни кому бы то ни было еще. Только мне. И Великому Повелителю, конечно, но после него – только мне.

– Я живу, чтобы служить вам, Великая Госпожа. – Голос сейчас больше напоминал воронье карканье, но она изо всех сил постаралась сделать ударение на слове «вам».

Серебристый взгляд надолго погрузился в ее немигающие глаза. Потом Месана сказала:

– Хорошо. Я, пожалуй, научу тебя. Но никогда не забывай, кто из нас ученик, а кто учитель. Я выбираю, кого и чему учить, и я решаю, когда можно использовать полученные знания. Если я узнаю, что ты хоть на волос отошла от моих указаний, я сотру тебя в порошок.