Корона мечей - Страница 199

199

Шайдар Харан засмеялся – будто заскрипела пересохшая кожа. Еще одна его отличительная черта. Гораздо более жестокие, чем троллоки – те просто кровожадны, – Мурддраалы привносили в свои действия холод и бесстрастие. Но Шайдар Харан нередко выглядел так, будто забавляется. Могидин была счастлива, что пока дело ограничивалось лишь синяками. Большинство женщин на ее месте были бы уже на грани безумия, если не за ней.

– И ты жаждешь повиноваться? – спросил шелестящий, скрежещущий голос.

– Да, я жажду повиноваться, Миа’кова.

Что угодно – лишь бы выжить. И все же Могидин едва не задохнулась, когда холодные пальцы неожиданно вцепились ей в волосы. Она поднялась на цыпочки, насколько было возможно, но ее продолжало тянуть вверх. Хорошо хоть, на этот раз ее ноги не оторвались от пола. Мурддраал без всякого выражения внимательно разглядывал ее. Вспомнив о том, что происходило во время его прошлых посещений, Могидин с трудом сдержала дрожь и не закричала, не потянулась к саидар, чтобы разом покончить со всем.

– Закрой глаза, – приказал он, – и не открывай, пока не получишь приказа.

Могидин тут же зажмурилась. Один из уроков Шайдара Харана сводился к необходимости повиноваться любому приказанию мгновенно. Кроме того, с закрытыми глазами она могла попытаться обмануть себя, вообразив, будто находится не здесь, а где-то в другом месте. Все что угодно – лишь бы выжить.

Внезапно рука, ухватившая Могидин за волосы, толкнула ее вперед, и она пронзительно завопила, не сумев сдержаться. Стену, что ли, этот Мурддраал задумал пробить ее телом? Она вскинула руки, защищаясь, и тут Шайдар Харан отпустил ее. Шатаясь, Могидин прошла по крайней мере десять шагов, хотя даже по диагонали ее камера была меньше. Запах дыма; она ощутила слабый запах. И все же веки ее были по-прежнему плотно сжаты. Пусть и дальше дело ограничивается синяками, да и тех желательно поменьше, и пусть так продолжается столько времени, сколько она способна выдержать.

– Теперь можешь открыть глаза, – произнес глубокий, звучный голос.

Что она и сделала – очень осторожно. И увидела высокого широкоплечего молодого человека в черных сапогах, штанах и свободной белой рубашке без кружев. Он рассматривал ее потрясающе голубыми глазами, сидя в глубоком кресле с подушками, стоявшем перед мраморным камином, где на длинных поленьях плясали языки пламени. Комната, обшитая деревянными панелями, могла принадлежать состоятельному торговцу или мелкому лорду не из самых знатных – мебель с небогатой резьбой и лишь кое-где тронута позолотой, ковры затканы причудливыми узорами в красно-золотых тонах. Могидин, однако, не сомневалась, что находится где-то неподалеку от Шайол Гул; ощущения Тел’аран’риода не возникло. Остается единственная возможность. Поспешно повернув голову, она почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Мурддраала нигде не было видно. Ощущение, что грудь стягивает тугая повязка куанде, исчезло.

– Как тебе понравилось пребывание в вакуоли?

Могидин почувствовала, что волосы зашевелились у нее на голове. Она не была ни исследователем, ни деятелем, но это слово ей знакомо. Конечно, у нее и мысли не возникло спросить у молодого человека, откуда ему – ныне – известно это слово. Иногда в Узоре возникали своеобразные пузыри, называемые вакуолями, хотя Месана, наверно, сказала бы, что это слишком простое объяснение. В вакуоли можно войти, если знать как, и манипулировать происходящим там точно так же, как всем остальным в мире, – исследователи часто проводили в них грандиозные эксперименты, о которых и до нее доходили смутные слухи, но вакуоли находились вне Узора, а иногда закрывались или отрывались и уплывали прочь. Даже Месана не сказала бы, почему и как это случалось, за исключением того, что все находившееся внутри них тогда бесследно исчезало.

– Сколько? – Могидин сама удивилась, как спокойно прозвучал ее голос. Она повернулась к молодому человеку, который сидел, демонстрируя ей прекрасные белые зубы. – Я имею в виду, сколько времени я там пробыла? Или ты не знаешь?

– Я видел, как ты прибыла... – Он умолк, взял со стоящего рядом с креслом стола серебряный кубок и отпил из него, глядя на нее улыбающимися глазами поверх края. – Прошлой ночью.

Могидин не сдержала вздоха облегчения. Многие использовали вакуоли потому, что время в них текло иначе, иногда медленнее, иногда быстрее. Иногда намного быстрее. Она нисколько не удивилась бы, узнав, что Великий Повелитель заточил ее на сотни или даже тысячи лет, чтобы она вновь возникла в мире, который уже принадлежал ему, чтобы ей пришлось проводить свои дни, питаясь падалью, в то время как остальные Избранные стоят на вершине. Она все еще чувствовала себя одной из Избранных – по крайней мере в глубине души. И будет чувствовать, пока сам Великий Повелитель не скажет, что это не так. Могидин никогда не слышала, чтобы угодивший в ловушку для разума освободился, но она отыщет способ. Всегда есть выход – для тех, кто проявляет предусмотрительность, в отличие от тех, кто называет предусмотрительность трусостью. Сейчас Могидин сама расплачивалась за то, что сдуру проявила так называемую храбрость – такую, которая в Шайол Гул оканчивается кор’соврой.

Внезапно ей пришло в голову, что для Приверженца Тьмы юноша знает слишком много, особенно если учесть, что ему лет двадцать, не больше. Под ее испытующим взором он, нагло развалясь, покачивал перекинутой через ручку кресла ногой. Грендаль вполне могла прибрать его к рукам, обладай он положением и властью; к тому же его можно было назвать даже красивым, если бы не слишком тяжелый подбородок. Могидин никогда не встречала человека с такими голубыми глазами. И хотя он так нахально вел себя с ней сейчас и воспоминания о прикосновении рук Шайдара Харана были еще очень свежи, Могидин чувствовала, что Источник зовет ее, и знала, что Мурддраал исчез, и подумала, что неплохо бы преподать этому юному Приверженцу Тьмы внушительный урок. Одежда ее вся в грязи, но это только подталкивало к такому решению. От нее слабо пахло водой, которой она умылась, но ей не удалось привести в порядок платье, в котором она сбежала от Эгвейн ал’Вир; вдобавок, спускаясь в Бездну Рока, Могидин основательно изодрала его. В конце концов благоразумие восторжествовало – наверняка она находится сейчас где-то неподалеку от Шайол Гул, – но восторжествовало с трудом.

199