Корона мечей - Страница 223

223

Казалось, он не узнал в Бергитте Стража, о котором говорил. Странно, ведь она обычно заглядывалась на совсем других мужчин. Беслан хорош собой, может, даже чересчур, не того типа, который привлекал ее внимание. И Бергитте лишь слабо улыбнулась в ответ и даже поежилась под его испытующим взглядом.

В эту минуту, однако, Мэта не волновало, как она себя ведет. Очевидно, Беслан не подозревал, что произошло между ним и Тайлин, иначе его меч уже наверняка покинул бы ножны, но все-таки Мэту меньше всего на свете хотелось провести целый день в его обществе. Это было бы мучительно. В отличие от матери Беслан все же имел определенные понятия о приличиях.

Только вот Беслан... Он вытянул из Мэта это проклятое обещание провести вместе все праздники и отнесся к нему на диво серьезно. Чем больше и горячее Мэт, вполне согласный с Налесином, убеждал Беслана, что ничего интересного их сегодня не ожидает, тем настойчивее держался сын Тайлин. Постепенно лицо его начало мрачнеть, и у Мэта мелькнула мысль, что, если продолжать в том же духе, Беслан вполне может пустить в ход меч. Ладно, обещание есть обещание. Кончилось тем, что, когда он вместе с Налесином и Бергитте покидал дворец, полдюжины этих идиотов в перьях с важным видом шествовали следом. Мэту почему-то казалось, что этого не произошло бы, оденься Бергитте как обычно. Все они, глупо улыбаясь, так и пожирали ее взглядами.

– С чего это ты так завертелась, когда он принялся на тебя пялиться? – пробормотал Мэт, плотнее затягивая тесемки своей орлиной маски, когда они уже пересекали площадь Мол Хара.

– Я не вертелась, я просто... слегка подвинулась. – Ответ Бергитте настолько вопиюще не соответствовал действительности, что в любом другом случае Мэт просто расхохотался бы. Внезапно она снова усмехнулась и понизила голос, чтобы ее мог слышать только Мэт: – И впрямь забавно, когда на тебя обращают внимание. На мой вкус, все эти молодые люди слишком... хороши, но это вовсе не означает, что мне не доставляет удовольствия, когда они смотрят на меня. Ой, смотри, какая хорошенькая! – добавила Бергитте, кивнув на пробегавшую мимо стройную женщину в голубой маске совы, наряд которой состоял из куда меньшего количества перьев, чем у Риселле.

Это была еще одна из особенностей Бергитте – она могла ткнуть Мэта локтем под ребро, чтобы обратить его внимание на симпатичную девушку, на которую, по ее мнению, ему будет приятно взглянуть, с такой же готовностью, как любой мужчина. При этом она рассчитывала, что он, в свою очередь, при случае обратит ее внимание на то, на что ей больше всего нравилось смотреть, – на самого безобразного мужчину, который оказывался поблизости. Не имело значения, что сегодня ей вздумалось вырядиться так, чтобы выглядеть полуголой... Нет, голой всего на четверть, точнее говоря... Все равно она... ну... друг. Занятная штука мир, как выясняется. Женщина, которую он воспринимал просто как хорошего собутыльника. И другая, преследовавшая его с тем же упорством, с каким он сам обычно волочился за приглянувшейся ему красоткой. Даже с большим, если уж на то пошло, – он никогда не преследовал ту, которая давала понять, что не хочет этого. Очень странный мир.

Солнце прошло только половину пути к зениту, а улицы, площади и мосты уже были запружены празднующими. На всех перекрестках давали представления акробаты, жонглеры и музыканты в расшитой перьями одежде, смех и крики подчас заглушали музыку. Люди победнее довольствовались тем, что привязывали к волосам голубиные перья, которые подбирали с мостовой шнырявшие в толпе нищие и уличные мальчишки, но чем тяжелее кошельки, тем наряднее оказывались маски и костюмы. Наряднее и зачастую непристойнее. И мужчины, и женщины сплошь и рядом были прикрыты только перьями и казались более обнаженными, чем Риселле или та женщина, что повстречалась на площади Мол Хара. Сегодня на улицах и вдоль каналов было мало торговцев, хотя множество лавок распахнули двери, особенно рядом с гостиницами и тавернами. Но тут и там в толпе встречались повозки, по каналам медленно скользили баржи, передвигаемые с помощью шестов. И на тех, и на других высились платформы, где расположились парни и девушки в ярких птичьих масках, целиком скрывающих лица, с раскидистыми, иногда очень высокими хохолками. Они прыгали, вертелись и махали руками с привязанными к ним разноцветными крыльями; стремительные движения мешали разглядеть детали костюмов. Хотя это, в общем, не имело значения, учитывая, что представляли собой костюмы.

По словам Беслана, эти спектакли, как их называли, происходили в залах гильдий или частных дворцах и особняках, а не на улицах. Обычно почти весь праздник отмечали по домам. И дело было не в снеге, он не выпадал в Эбу Дар, даже когда погода не была такой ненормально жаркой, – Беслан обронил как-то, что ему хотелось бы разок в жизни увидеть снег. По-видимому, даже бесснежная зима бывала достаточно холодной, чтобы отбить у практически голых людей охоту шататься по улицам. Сейчас, когда зимой даже не пахло, никому не хотелось сидеть дома. Подожди, пока наступит ночь, сказал Беслан; вот тогда и в самом деле увидишь кое-что интересное. До захода солнца это было запрещено.

Поглядывая на пробиравшуюся сквозь толпу высокую стройную женщину в маске, плаще из перьев и всего с шестью или семью перьями на теле, Мэт задавался вопросом, какие еще запреты осталось нарушить гулякам. Он чуть не прикрикнул на нее, чтобы она прикрылась плащом. Очень мила, но нельзя же, о Свет, появляться в таком виде на улице!

За повозками, на которых происходили спектакли, увязывались люди, они кричали и смеялись, бросая выступающим деньги, а иногда сложенные записки; все это создавало давку на улицах. Завидев очередную платформу, Мэт старался опередить ее, в надежде, что она свернет на поперечную улицу, или дожидался, пока спектакль минует перекресток или мост. Пока они ждали, Бергитте и Налесин швыряли монеты чумазым мальчишкам и еще более грязным нищим. Точнее, швырял Налесин; Бергитте сосредоточила свое внимание на детях и всовывала монеты в их грязные ладошки, точно подарок.

223